Александр Афанасьев - Сожженные мосты. Часть 7 [СИ]
— Что вас так заинтересовало, сэр?
Я молча смотрел на Зборавана, тот нахмурился.
— Господа, я предполагаю, что в команде все играют в открытую, иначе команда недееспособна. Если у вас есть что-то сказать — прошу сказать это сейчас, иначе в команде вы работать не будете.
Возможно — он и прав.
— Фальшивые купюры.
— Что с ними?
— Высокое качество подделок. Я кое-что прочитал перед тем, как сюда ехать. Есть предположение, что двор Хоссейни был замешан в фальшивомонетничестве. Это не более чем предположение, предупреждаю сразу. Кроме того — он просто мог получить где-то фальшивые купюры.
— Тридцать с лишним сразу? — сказал МакДугал.
— У него их было именно столько?
— Да.
— Он мог получить их в банке. Где-то же эти купюры пускались в оборот, правильно?
— В таком случае — это дело русской полиции, прекратить все это.
— Сэр, вы смеетесь? Вам известно, что происходит в Персии?
— Известно. Но почему вы не работали по этой теме раньше?
— Сэр, мы говорим про отдельное государство, пусть вассальное, но… И я не могу отвечать относительно работы полиции.
Принесли дело. На то, чтобы пролистать его мне потребовалось десять минут.
— Нужно навестить Михельсона.
— Почему?
— Он что-то знает. И немало. Вы заметили, какое оружие использовалось?
— Нож?
— Нет, чтобы разбить камеру.
— Пневматика?
— Именно. Иногда ее используют. Ограниченные размеры и не остается гильз. Человека ей вряд ли убьешь, если только постараться — а вот разбить камеру можно запросто. В этом деле не все чисто, надо понять, кто нанял Михельсона. Вы это не выясняли?
Полицейские снова переглянулись.
— Сэр, если вы возьмете эту работу на себя — мы будем несказанно благодарны.
— В чем дело? Вы разве не можете узнать, кто заплатил ему — по счетам и налоговым декларациям?
— Нет, сэр. Чтобы раскрыть налоговую тайну — нужно решение суда, его вряд ли дадут. Но даже если его и дадут — мы никогда не узнаем о том, кто ему заплатил.
— Почему же?
— Борух Михельсон — очень хитрый человек… — осторожно сказал Збораван — это наша головная боль. Он обслуживает мафию и получает деньги наличными.
— Но почему? Ведь с адвокатом можно расплачиваться даже с заблокированных счетов согласно вашим законам?
— Это так, сэр. Но он не платит налоги.
— Так возьмите его за это. У вас же нет налоговой презумпции невиновности?
— Борух Михельсон очень хитер. Он живет скромно, ровно по тем средствам, какие показывает в декларации. Деньги хранит в оффшорах.
— Понятно. Тяжелый случай. Если я с ним поговорю — это будет считаться нарушением законов САСШ?
— Сэр, вас кто-то должен сопровождать.
— Это сделаю я — решительно сказала Марианна — я поеду.
Збораван облегченно вздохнул — его люди оставались при нем.
— Тогда вам — четыре часа на все про все. А мы… займемся, как это вы изволили выразиться — банальной полицейской работой.
Нам не доверяли и старались выпроводить отсюда. Но в том то и дело, что нас это как нельзя лучше устраивало.
В машине ни я, ни Марианна, ни о чем таком не говорили — просто, мы без слов чувствовали, что не стоит, так мы сделаем только больно друг другу. Лучше молчать и быть просто друзьями — пока не изменятся обстоятельства. Возможно, они не изменятся никогда, а возможно…
А кто знает.
Вырвавшись из удушающего спрута нью-йоркских пробок, которые стояли на выезде из города в любое время дня и ночи — мы покатили на запад по одному из второстепенных шоссе, наслаждаясь американским летом и американскими дорогами. Северная Америка была поразительно живой и деловитой страной, каждый, кто приезжал сюда — замечал это. Ни в Европе, ни в России — нигде не чувствуешь такой свободы, которая прямо в воздухе разлита. Да, в России есть свобода — но не такая как здесь, какая-то бесшабашная, абсолютная. Здесь буквально культ свободы и индивидуализма, и если русские предпочитают селиться хоть в шикарных — но все-таки квартирах или в деревнях — то здесь дома часто стоят в одиночестве, как на хуторе, посреди принадлежащей хозяину земли. Этот индивидуализм пришел сюда с Британии — там, в старых домах строят у каждой квартиры отдельный вход, пусть они и настроены рядом друг с другом и занимают место — все равно отдельный. Америка…
— Проезжай!
Марианна даже дернулась. Чуть не упустил.
— Что?!
— Проезжай. Не снижай скорость, не верти головой. Просто езжай вперед.
— Нам сворачивать.
— Я знаю. Проезжай…
Я огляделся по сторонам — Бургер Кинг! Туда нам и надо. Дальше, по дороге, на противоположной стороне. А с нашей стороны дороги мотель! Идеально!
— Сворачивай к Бургер-Кингу.
— Да что произошло!?
— Сворачивай! Потом скажу.
Марианна, хоть и сделала недовольное и обиженное лицо — но сделала, как я сказал. Развернувшись на развязке, наш Форд подкатил к навесу Бургер Кинга. Остановился.
— Что…
— Слушай сюда. Там машина — у самого поворота. Белый Эконолайн, от какой-то прачечной, стоит у самого поворота.
— И что?!
— Антенна. Там антенна. Я видел такие, их нельзя полностью замаскировать. Антенна SATCOM, армейской системы спутниковой связи. Связь через спутник.
— Ты уверен? — с сомнением в голосе сказала Марианна.
— Уверен. Забыла кто я? Нас готовили для работы в тылу.
— Поверю тебе, мистер шпион. И что будет делать?
— А вот что. Нас заметили — на машине правительственные номера. Возможно — здесь есть еще одна такая же. Или не одна. Сейчас я зайду в Бургер Кинг, куплю что-нибудь. Потом мы поедем в мотель.
— Где ваши манеры, господин аристократ? В мотель меня приглашали…
— Снимем номер — продолжил я — угловой. Пойдем туда, запремся, повесим табличку «не беспокоить». Потом откроем окно и вылезем через него. И навестим мистера Михельсона. У тебя есть оружие?
— Да, пистолет.
— А еще?
— Нету… — кажется, до Марианны только сейчас стало доходить — а ты не преувеличиваешь? Может, вызовем подкрепление?
— Не надо, сделаем сами. За время моего обучения я понял только одно — от армии надо держаться подальше, это еще те ребята…
— А я думала, что ты из армии.
— Я офицер флота. Армейским я бил морду в переулках у Невского проспекта. Картина ясна? Мы — федеральные служащие, приехали перепихнуться по-быстрому в рабочее время. Сиди здесь и думай о чем-нибудь хорошем…
В Бургер-Кинге было все, как и бывает в Бургер-кинге — покрытые дешевым пластиком — формайкой столы, меню с заламинированными страницами, молодежь за стойкой. Неистребимый запах горелого масла. Единственно, что здесь хорошо — здесь пристойно и не наливают спиртное. У нас в такого рода заведениях — наливают.
— На вынос. Два бургера, самых дорогих, какие только есть (согласно меню — с рубленым мясом техасского бычка, сыром и еще чем-то). И колы. Две больших, самых больших, какие только есть.
— Да, сэр. Но только придется подождать немного…
На это я и рассчитывал.
— Подожду. Обязательно. И дайте обычный бургер, пока я ожидаю…
Сел в углу, так чтобы видеть вход — неистребимая привычка. Прикинул — как махнуть через стойку, чтобы в случае чего оказаться на кухне. Тоже неистребимая привычка, оставшаяся после Белфаста — это место чертовски меняет взгляды на жизнь, после него — ты уже не станешь прежним. После Белфаста — ты уже не прекратишь воевать.
Пока готовили для меня эти многоэтажные бургеры (Господи, как их есть то, по частям, что ли) — в зал никто не заходил. Марианна ждала на улице в машине, тоже должна была просекать, что происходит.
Заплатив (четыре — девяносто девять за каждый, по меркам общепита — огромная сумма) я получил два больших, теплых фирменных пакета, два стакана «Кинг-сайз» с крышкой и соломинкой — и вышел обратно. С широкой улыбкой вернулся к машине.
— Это тебе, дорогая…
— Это обернется для меня двумя днями голодания.
— Да брось. Надо иногда порадовать себя. Кого-нибудь видела?
Марианна задумалась…
— Какая-то машина… проехала по трассе, сюда не заезжала. Я ни в чем не уверена.
— Тогда поехали. Постараемся вместе обрести уверенность на той стороне улицы, в объятьях друг друга.
— Очень смешно… — фыркнула она, и резче чем следовало, приняла с места.
Мотель на той стороне улицы был не сетевой, какое-то странное, незнакомое название. Как обычно — два этажа, на втором — терраса, стоянка для машин, занимающая большую часть территории. Машин довольно много — видимо не одни мы решили съехать с дороги и предаться телесным радостям. А может быть — кто-то в этом мотеле снял номер на несколько дней, оставил в нем большой ящик и уехал. Совершенно обычный тип на пикапе, расплатился наличными. Обычный ящик с надписями «не вскрывать» — и тридцать с лишним килограммов обогащенного урана внутри. Это я так шучу — замогильный, но вполне уместный по нынешним временам юмор.
